А.В. Дубовик
ОЧЕРК ИСТОРИИ АНАРХИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ В УКРАИНЕ
1980-90-е годы.
Одно из самых удивительных свойств анархизма как идеологии отрицания власти и стремления к освобождению
человека от всех форм угнетения – это то, что анархические идеи находили сторонников во все времена и во
всех странах, какими бы карами это ни угрожало. Можно смело сказать: уничтожить анархизм невозможно. Его
можно загнать в подполье, лишить всякой возможности доступа к массам, даже физически истребить всех
активистов, - но на их место придут новые борцы!
Так произошло и в бывшем СССР. После разгрома последних анархических групп в 1930-х гг., анархизм,
казалось, окончательно сошел со сцены общественно-политической жизни. Но уже с конца 50-х появляются новые
анархисты-одиночки и даже небольшие кружки и группы. Старейшим анархистом в Украине – по крайней мере,
среди тех, кто сохранил активность до восстановления Движения во времена «перестройки» – был Николай
Озимов (Черкассы), в 1960-70-х гг. поплатившийся за это неоднократными арестами (в общей сложности 15 лет
в лагерях и тюрьмах). В 1979 была предпринята попытка создания «Коммунистического Союза Анархистов» в
Днепропетровском Госуниверситете, - Союз был разгромлен при попытке подпольного выпуска листовки в
университетской типографии; арестованного по этому делу Владислава Стрелковского обвинили заодно и в том,
что он входил в анархическую группу, действовавшую в ДГУ в 1976-77. Больше других повезло в то время
одному из будущих активистов «Анархо-Коммунистического Революционного Союза» (АКРС), распространявшему в
1970-х машинописные промахновские листовки в селах вокруг Дибривского леса (знаменитой базы махновцев 1918
года), - он так и не был изобличен «красной» полицейщиной. Уже в начале 1980-х независимо (?) друг от
друга работали два небольших молодежных кружка в Харькове.
К середине 1980-х анархисты имелись в таких городах Украины, как Днепропетровск, Черкассы, Запорожье… Они
не были связаны между собой (часто даже в пределах одного города), но почти все находились под наблюдением
КГБ. Им не у кого было учиться, так как преемственность поколений в Движении была прервана Большим
Террором тридцатых годов, а о контактах с западными товарищами нечего было и мечтать. Опыт европейского и
латиноамериканского синдикализма 20-х, испанская революция 1936-39, «Красный май» в Париже 1968, новые
идеи в анархизме 1960-70-х годов – остались практически неизвестны. Днепропетровский анархо-коммунист Олег
Дубровский так описывает это время: «Культ свободы, вдохновляющая, зовущая к действию польская
«Солидарность» 1980-1981, апологизация Махно и Кронштадтского восстания, книги классиков (Бакунина и
Кропоткина) – вот что было исходными пунктами теории и практики анархистов «призыва» первой половины 80-х
годов».
Но в 1987 политика «гласности», проводимая реформистским руководством КПСС, при всей ее
непоследовательности и половинчатости, позволила анархистам впервые за десятилетия открыто высказать свои
взгляды и начать агитацию. Символично, что первые шаги были предприняты практически одновременно, но
совершенно независимо друг от друга в Украине и в России: в сентябре 1987 в Москве создан
«социалистический политклуб «Община» (симпатии «общинников» к Бакунину не слишком афишировались, но были
вполне осознанны и определенны); в том же месяце на «открытом» (т.е. обязательном для всех работников)
партсобрании одного из предприятий Днепропетровска, «красным» было предложено проводить свои политзанятия
(тоже общеобязательные) в форме дискуссий с анархо-синдикалистами. Партсобрание ответило единогласно
бурным возмущением, но публичный вызов был сделан, и после полугодовых (!) проволочек, партбюро
предприятия решилось на такие дискуссии – с непосредственной санкции заворготделом Индустриального райкома
КПСС.
В 1988 начался активный процесс возрождения анархического движения в Украине. Одиночки объединяются в
группы и кружки, устанавливаются контакты с единомышленниками в других городах. Анархо-коммунисты
действуют в Днепропетровске и Черкассах, уделяя основное внимание изучению опыта и пропаганде махновского
движения – главным образом системе Вольных Советов. Синдикалисты, прежде всего в Днепропетровске, пытаются
работать в рабочих коллективах, проникая в структуры официальные профсоюзов и стремясь превратить их в
орудие борьбы с администрацией (под лозунгами самоуправления, отмены «исключительной роли» КПСС, но также
и ближайших экономических требований). Среди киевской молодежи буйным цветом расцвел анархо-индивидуализм,
получивший трактовку эпатирования обывателя образом жизни и внешним видом (позже киевляне участвовали в
памятной голодовке студентов перед зданием Верховного Совета УССР, а также в ряде экологических акций).
Примерно в то же время старый диссидент из Запорожья Владимир Кириченко начинает разработки
«анархо-мистических» теорий, названных им (по исторической традиции; – где только он успел с ней
познакомиться?!) «биокосмизм», - сложившийся вокруг Кириченко кружок принимает громкое название «Мировое
Братство Анархистов». В будущей столице «перестроечного» анархизма Харькове осенью 1988 возникли сразу две
студенческие группы («Ноябрь» и «Шанс»), пытавшиеся с анархических позиций реформировать комсомол:
добиваться большей самостоятельности (в том числе и идеологической) первичек, сблизить актив ВЛКСМ с
молодежными массами и ее интересами и проблемами и т.п. (к чести «реформаторов», эти попытки были очень
быстро оставлены как совершенно утопичные).
Появляется и своя пресса: машинописные, малотиражные, но богатые по содержанию газеты «Махновец»
(Черкассы) и «Дело Труда» (Днепропетровск). Тогда же, осенью 1988, деятельность украинских анархистов
впервые упоминается в официальных СМИ: областная днепропетровская комсомольская газета «Прапор юности»
выступает с серией статей о попытках (признаться, безуспешных) администрации завода, райкома партии и
обкома профсоюзов пресечь анархо-синдикалистскую агитацию среди рабочих Промэнергоузла.
Большую роль в распространении анархизма в СССР сыграла Федерация Социалистических Общественных Клубов
(ФСОК; с середины 1988 – Союз Независимых Социалистов), объединявшая анархистов, социал-демократов,
троцкистов, левых «зеленых»-экологов. Под влиянием упоминавшейся группы «Община» и ее одноименного
журнала, многие члены ФСОК/СНС переходили к анархизму, и в январе 1989 конференция СНС провозгласила
преобразование Союза в «Конфедерацию Анархо-Синдикалистов» (КАС). В КАС вошли практически все активисты
украинского анархизма, а после некоторых колебаний -–и многие ФСОКовцы, до того анархистами не бывшие
(Запорожье и др.) В мае 1989 на Учредительном съезде КАС (в Москве) Украина была представлена делегатами
из Днепропетровска, Харькова, Запорожья, Черкасс, Донбасса. Отсутствовали бардачно-бесшабашные киевляне, а
также представители целого ряда групп, только что возникших и еще не установивших контакты с товарищами –
из Бердянска, Житомира, Бердичева…
Разумеется, столь бурное возвращение анархизма из небытия не могло не вызвать ответную реакцию власть
имущих. В своей работе анархистам пришлось столкнуться с клеветой, провокациями, угрозами, моральным и
материальным давлением. На предприятиях проводятся «разоблачительные» собрания с участием партийных и
профсоюзных чиновников («разоблачаются» сотрудничество с западными спецслужбами, еврейское происхождение,
аморальное поведение и т.д. – стандартный, в общем-то, набор). Анархо-синдикалистов снимают с выборных (!)
должностей в профсоюзах, с формулировкой «за отрицание руководящей роли КПСС»; с активистами Движения
проводят угрожающие «профилактические» беседы работники УВД и прокуратуры. Распространение анархистской
прессы, митинги, пикеты и т.п. пресекаются милицией (с последующими штрафами). В Харькове, где анархисты в
1989-90 приобрели большое влияние на студентов ВУЗов, для борьбы с расклеиванием анархистских листовок
проводились специальные ночные акции – с патрулированием улиц, засадами, стычками и задержаниями.
Случались и обыски квартир. В марте 1989 на предприятии «Промэнергоузел» (Днепропетровск) завком
официального профсоюза, полностью утратив чувство реальности и элементарной порядочности, принял решение
передать материалы об «антипартийной деятельности и разложении коллектива» анархо-синдикалистским
активистом в райотдел КГБ! В августе того же года идеологический отдел Днепропетровского обкома КПСС
направил в парткомы заводов и фабрик ориентировку по анархо-синдикализму – с кратким историческим обзором
развития движения и с рекомендациями по контрпропаганде и разоблачению его слабых сторон перед рабочими.
Однако, украинский анархизм продолжал развиваться. В нескольких городах республики анархисты входили в
состав инициативных групп по созданию Общества «Мемориал». Помимо работы в официальных профсоюзах на
внутризаводском уровне, синдикалисты приняли участие в попытках создания независимого профдвижения.
Особенно активно такая работа велась в 1989 г. в Днепропетровске и Запорожье. Появляются новые группы и
издания – малотиражные газеты и журналы «Рокот чистого сердца» (Луганск, популяризация рок-культуры,
анархизма и буддизма одновременно), «Гуляй-Поле» (Донецк), «Черный Интернационал» (Житомир), «Бунт – дело
правое» (Черкассы), - и издававшиеся массовыми тиражами (3-5 тысяч) газеты «Набат» (Харьков) и «Предтеча»
(Житомир). Распространялись в Украине и российские анархо-издания, из которых наибольшее значение имели
журнал «Община» (Москва) и газета «Черное Знамя» (Ленинград).
Пожалуй, пора рассказать – в самом сжатом виде – о таких вещах, как идеология, оргструктура, социальная
база анархического движения в Украине того времени (1988-1991),- впрочем, практически ничем не
отличавшихся от российского.
Значение СОЦИАЛЬНОЙ БАЗЫ для понимания характера всякой организации не нужно пояснять специально, - в
конечном счете и в самом общем виде, все определяется именно ею. И, как ни печально, но нужно признать:
серьезной социальной базы – т.е. сколько-нибудь многочисленных однородных слоев, признававших идеи
анархизма своими, готовыми хотя бы в пассивной форме помогать работе анархистов – Движение не имело. Среди
активистов, организаторов и идеологов анархических групп можно было встретить и немногочисленных рабочих,
и интеллигенцию разных профессий (журналисты, преподаватели и др.), - но большинство анархистов было
студентами, реже старшеклассниками, хотя даже влияние на учащихся оставалось минимальным. Конечно, ничего
удивительного в этом не было: «перестройка» вызвала к активной политической и общественной жизни прежде
всего именно интеллигенцию, ориентировавшуюся на либеральные (т.е. капиталистические) ценности, позволила
начать открыто формироваться классу буржуазии («кооператоры» и другие предприниматели); рабочий класс в
целом проявил себя пассивной силой, к тому же одураченной лозунгами рынка, демократии и капитализма
(«Пусть придет настоящий хозяин и сделает нам хорошо»). В таких условиях ни одно направление
социалистической мысли, включая анархизм, революционный марксизм или неонародничество, не могло стать – и
не стало! - серьезной общественной силой.
Впрочем, была определенная категория молодежи, которую можно рассматривать в качестве социальной базы
анархистов. Речь идет о пресловутой Системе – неформальных объединениях хиппи, панков и т.п. Они с
удовольствием рисовали на стенах анархистскую символику, читали прессу, часто присоединялись к
организуемым анархистами митингам, пикетам и другим акциям, вплоть до радикальных экологических лагерей, о
которых речь впереди. Их музыкальные кумиры пели революционно-перестроечные песни и в многочисленных
интервью прямо заявляли о своих симпатиях к анархизму (особенно это касается «красного клина» русского
рока 1980-х: К. Кинчев, Ю. Шевчук, М. Борзыкин). Наконец, «неформалы» составляли едва ли не большинство
участников анархических групп. Но, право, Движение от этой «базы» получило скорее вред, чем пользу: хиппи
и другие принесли в него все отрицательные черты собственной Системы – безответственность, неспособность и
нежелание вести систематическую деятельность, демонстративное противопоставление себя окружающему обществу
и неизбежная маргинализация – таковы были результаты симбиоза анархистов с «системными» людьми.
Плачевное состояние (точнее, отсутствие) социальной базы не могло не сказаться на ИДЕОЛОГИИ. Не менее
важным фактором, повлиявшим на выработку идеологии, стала оторванность отечественных анархистов от
собственных корней и от современного зарубежного анархизма. Как уже говорилось, преемственность поколений
была нарушена террором 30-х, а доступ к работам Кропоткина, Бакунина и др., не говоря уже об обширной
литературе западных авторов, был сильно затруднен. С «классиками» зачастую знакомились по пересказам их
взглядов, сделанных советскими авторами (Н. Пирумова была здесь важнейшим «источником»). И конечно, не
могла не сказаться на молодом, лишенном всякого опыта анархическом движении, общая направленность
социально-политических процессов в стране: глубочайший кризис «государственного социализма» и бурное
развитие отечественного капитализма.
В результате Движение получило идеологию, с большим сомнением относимую к тому, что обычно понималось и
понимается под анархизмом. Преобладали прорыночные взгляды в духе «шведской модели социализма» (за которую
прямо агитировала житомирская «Предтеча»): анархо-синдикалисты Харькова ожидали оздоровления производства
от форсированного внедрения хозрасчета и «управляемой (!) рыночной экономики» («Набат» № 3); их
запорожские товарищи требовали того же рынка и максимального сокращения государственного вмешательства в
экономику, ссылаясь на опыт «развитых стран» («Черная Суббота» № 3). Для трудовых коллективов, т.е. того
эксплуатируемого большинства народа, на который опирался анархизм всю свою историю, нашелся лишь один
совет: выкупать у государства и грядущих капиталистов-частных лиц предприятия, превращая их в свою
коллективную собственность. За какие средства должен производиться такой выкуп, ведет ли этот путь к
анархическому обществу, - над этими вопросами не задумывались.
Ясно, что при таких либерально-демократических, по сути, взглядах, существовали вполне определенные
симпатии к «демократической оппозиции»: Межрегиональной Депутатской Группе в Верховном Совете СССР,
Сахарову и т.д., - вплоть до публикации документов МДГ и выступлений «опального академика» в анархической
прессе («Набат»). Стремление к блоку с анти-КПССовскими силами привело Харьковскую Организацию КАС даже в
число основателей Руха, тогда еще – «Движения народа Украины за перестройку»; впрочем, через несколько
месяцев анархисты вышли из Руха, убедившись в его быстрой эволюции к национализму и превращении в
политическую партию. При этом имелось понимание того, что демократия (ближайшая цель тогдашних КАСовцев) –
вовсе не идеал, и в будущем капиталистическом парламентском государстве придется бороться против
сегодняшних союзников-демократов.
Либерализм, а не революционность, проявился и в отношении Движения к насилию: в выступлениях на митингах,
в газетных статьях, наконец, в официальных документах КАС, подчеркивался принципиальный отказ от
использования силы в любой ситуации. Пример для подражания виделся не в махновщине или Испанской революции
1930-х, а в массовом пассивном сопротивлении гандизма: «Тоталитарное государство должно быть уничтожено
ненасильственным способом. Для этого нужно подавляющее преобладание сил демократии (!) …» («Черная
Суббота» № 4 ).
Идейное влияние лидеров КАС (москвичей и харьковчан) преобладало в это время (1989-1991). Подлинный,
классический анархизм был представлен небольшими группами, сложившимися вокруг «ветеранов» 70-х годов – в
Днепропетровске, Черкассах, на Ивано-Франковщине. Они объединялись в «Анархо-Коммунистический
Революционный Союз» (АКРС), но одновременно входили и в КАС, не теряя надежды на идейное оздоровление
Конфедерации. Эта задача затруднялась нехваткой средств и практическим отсутствием своей прессы: если не
считать ленинградского «Черного Знамени» (выходившего с осени 1989 до лета 1990), единственным изданием
АКРС была газета «Дело Труда» (Днепропетровск) с тиражом в несколько десятков экземпляров. АКРС
основывался на классовых позициях, выступая за революционную борьбу наемных рабочих против угнетающих
классов, не делая разницы между государственной бюрократией СССР и классическим капитализмом, несущим
рынок, демократические выборы и другие желанные для оппозиции 80-х вещи. Практическими лозунгами «Дела
Труда» были захватные стачки, формирование отрядов рабочей милиции и независимых профсоюзов
синдикалистского типа, рабочее самоуправление в виде Советов рабочего коллектива и выборной администрации,
восстановление Советов как подлинных органа самоуправления (по образцу махновщины).
Разногласия проявились впервые в октябре 1989 г., на второй конференции КАС в Запорожье. Конференция
посвящалась столетию со дня рождения Н. Махно, и городская пресса целый месяц нагнетала обстановку вокруг
предстоящего «сборища»; среди прочего бреда печатались даже призывы прятать детей, т.к. съезжающиеся со
всего Союза анархисты поклялись-де к столетию своего «батьки» зарезать сто младенцев.
Конференция в целом прошла хорошо. Но среди всеобщей эйфории, связанной с расширением географии Движения,
возникают первые трещины, обозначившие границы будущих расколов. Прорыночные харьковские КАСовцы и
днепропетровские анархо-коммунисты не пришли к взаимопониманию по вопросам о тактике анархистов, - а в
целом из-за разных подходов к разворачивающейся капитализации страны. Дело дошло до того, что лидеры
харьковчан заявили, что будут пресекать распространение газеты АКРС «Черное Знамя» в своем городе,
расценивая пропаганду классовой борьбы как «фашизм».
Усугубление противоречий привело к расколу КАС на Втором съезде Конфедерации в марте 1990 в Москве. Это
был самый представительный съезд анархистов СССР, прибывших в количестве от 100 до 200 человек из 26
городов; почти половину составляли украинцы. Авторитарные тенденции московских лидеров, отказ большинства
съезда сойти с позиций «рыночного социализма», принятие принципиальных решений голосованием без попытки
достичь консенсуса, - вынудили многих активистов уйти со съезда. Среди ушедших были и ветераны украинского
анархизма. Ушедшее меньшинство решило провести собственный съезд, что впоследствии (летом того же года)
привело к созданию нового объединения анархистов СССР – Ассоциации Движений Анархистов (АДА).
Среди всей этой ругани и бестолковщины украинцы проводят в кулуарах собственное заседание, на котором
решают собраться 1 мая в Харькове для воссоздания объединения собственно украинских анархистов –
Конфедерации Анархистов Украины «Набат» (КАУ). Специфика украинской социально-политической ситуации; все
большее удаление Украины от разваливающегося Союза; необходимость, как казалось тогда многим активистам
(даже после выхода из Руха), тесного сотрудничества с украинским национально-освободительным движением, -
вот те основные факторы, которые обусловили выделение организации украинских анархистов из Движения всего
СССР.
К э0тому времени Харьковская Организация КАС была самой крупной на Украине (свыше 100 членов). Лидирующее
положение в ней занимали научный сотрудник И. Рассоха, студенты Е. Соловьев и В. Радченко, бывший
«афганец» В. Фидельман. Последний в начале 1990 выступил инициатором создания «Боевого
Анархо-Революционного Союза» (БАРС): в городе циркулировали слухи о готовящемся еврейском погроме, и для
отпора ему в БАРС объединились бывшие «афганцы», молодые рабочие, студенты. Готовились средства
самозащиты, в наиболее тревожные ночи проводились дежурства на улицах, - но погрома не произошло. БАРС,
однако, не распался, а всю весну-осень 1990 продолжал тренировки своих бойцов, оставаясь в готовности дать
отпор возможным провокациям.
Итак, Первого мая 1990 в Харькове было провозглашено создание КАУ, объединяющей анархистов всех
направлений из 20 городов и поселков Украины. В первомайской демонстрации анархисты города и делегаты
съезда прошли отдельной колонной в 200 человек под черными и черно-красными знаменами. Всего же на Украине
в 1990 было около 500 активистов Движения, и, по мнению официальной прессы, «КАУ в 1990 году была
крупнейшей и популярнейшей из левых организаций на Украине» (естественно, за вычетом КПСС, - хотя какая же
она левая?).
Но… С осени 1990 начинается спад. Замедлился, а затем и вовсе прекратился процесс образования и роста
местных групп. Серия скандалов потрясла и разрушила в течении двух месяцев Харьковскую организацию
КАС/КАУ: харьковчане не выдержали испытания национальным вопросом. «Если Харьков станет “украінським
містом”, мы его сделаем новым Ольстером!» – это и подобные высказывания амбициозных харьковских лидеров
послужили поводом для развития скоротечного разрушительного процесса. Прекращается издание «Набата», а к
зиме от харьковской организации остается лишь бледная тень: БАРС, не найдя реальных дел, распался; лидеры
89-90 гг. все дальше уходили от анархизма, - и в начале 1991 организация КАС/КАУ умирает окончательно. Ее
лидерам – представителям прорыночной интеллигенции – приоткрылись двери в коридоры власти, и они быстро
забыли «заблуждения юности», присоединившись к еще недавно критикуемому ими угнетающему меньшинству.
Депутаты облсовета, референт спикера украинского парламента, кандидат в депутаты Верховного Совета, - вот
куда позаносило молодых людей, которые под черными флагами «сделали себе имя» в политическом неформалите
Восточной Украины.
Отлив анархического движения развивался с не меньшей, если не с большей скоростью, чем его прилив в
1988-1990. По материальным причинам прекращается издание «Предтечи», «Махновца», «Дела Труда». Одна за
другой растворяются, бесследно исчезая, местные группы. Ярким показателем общего кризиса стал второй съезд
КАУ в декабре 1990 в Киеве, куда приехали только делегаты от Запорожья и Харькова. Съезд послужил лишь
местом обмена информацией о состоянии Движения к концу 1990 года.
В Запорожье к этому времени существовала областная Конфедерация Независимых Профсоюзов во главе с
активистом КАС А. Григоряном, объединявшая в своих рядах несколько тысяч человек и издававшая уже
упоминавшуюся газету «Черная Суббота». КНПС, следовавшая за большинством КАС, вызывала постоянные
обвинения со стороны анархо-коммунистов и «кондовых» синдикалистов в грехах «анархо-капитализма».
В Киеве большую популярность среди КАСовцев получили т.н. «оранжевые акции» – театрализованные действия,
эпатирующие зрителя, и призванные, по замыслу участников, наглядно доводить тем самым определенные идеи,
лозунги и т.п. до «потребителя». Многие же из киевлян к этому времени больше интересовались дружескими
попойками, чем распространением анархических идей. «Оранжевые» методы нашли свое наиболее яркое воплощение
в лице новоприобретенных анархистов школьников О. Новикова и Ю. Докукина, понимавших анархизм
исключительно как средство самоутверждения. Для начала они образовали «Комитет украинских
анархо-националистов», а затем – «ультра-рррадикальный» «Фронт Анархо-Революционного Авангарда». В течении
года юноши разражались громогласными манифестами от имени ФАРА, то объявляющими начало «всемирной
анархической революции», то приговаривающих к смерти разных политиков (от депутата Хмары до президента
Буша).
В конце 1990 активизировался Житомирский Анархический Союз (ЖАС), основавший вместо газеты «Предтеча»
информационное агентство «Нестор», а затем и одноименный бюллетень, издававшийся от имени КАУ. За два года
вышло около 300 выпусков «Нестора», не всегда одинаковых по уровню замысла и исполнения. Душой всех
житомирских начинаний был пробивной независимый журналист Ю. Анисимов, дававший в своей деятельности все
больший крен в сторону коммерциализации.
В Донбассе летом 1990 возникла собственная региональная организация – «Федерация Анархистов Донбасса»,
входившая одновременно в КАУ и КАС. Центром ФАД была Донецкая группа, вокруг которой группировались
анархисты Донецкой и Луганской областей. В то время еще ничего не говорило о будущей роли ФАД как ядра
украинского анархизма, но именно ее активисты сумели создать первую в СССР анархическую коммуну – в
поселке Брянка Луганской области. Коммуна испытывала сильнейшее влияние хиппизма, просуществовала больше
года, и распалась по тем самым причинам, которые подробно анализировал П. Кропоткин в начале 20 века,
исследуя опыт подобных попыток.
Более стабильным в 1990-начале 1991 было положение в Днепропетровске: без ярких всплесков, но и без
катастрофических провалов. Систематически распространялось большое количество анархической литературы в
рабочих кварталах и на заводах Индустриального района города, на одном из предприятий района по-прежнему
удавалось противостоять произволу администрации, при полном разложении идейного противника –
парторганизации КПСС. Некоторые днепропетровские активисты тяготели к сотрудничеству с троцкизмом, поэтому
наряду с анархической литературой распространялись произведения Троцкого и пресса троцкистских групп из
России. До логического конца эта тенденция была доведена в особе Л. Ильдеркина, состоявшего одновременно
членом АКРС и троцкистских «Революционных Пролетарских Ячеек»; «анархо-троцкизм» получил теоретическое
«обоснование» в блоке статей Ильдеркина под названием «Рабочая власть – инструмент революции».
Днепропетровские анархисты оказались вынуждены покинуть последовательно «Соцпроф» и «Укрсоцпроф» –
протопрофсоюзные образования тред-юнионистского типа, и в январе 1991 создать собственно
анархо-синдикалистский профсоюз «Интернациональная Рабочая Ассоциация» (ИРА), в который вскоре вошли
группы из некоторых городов России и Украины (Житомир, Ленинград, Запорожье и др.). Поначалу ИРА не
удалось выйти за рамки небольших кружков идейных анархо-синдикалистов, и к середине 1991 ее деятельность
фактически прекратилась.
Некоторое оживление украинского анархизма было вызвано проведением в Запорожье экологической акции в
июле-августе 1991 г. Ее организовали и провели саратовские и московские анархисты-члены АДА, имевшие опыт
организации подобных акций с 1989, при участии активистов анархического и зеленого движений из нескольких
городов СССР. Акция проходила в форме лагеря протеста против индустриального монстра – Коксохимического
завода, и имела целью добиться реконструкции опасных участков. Эффектные действия анархо-экологов, не
останавливавшихся перед прямыми столкновениями с милицией, захватом заводоуправления и сухой голодовкой
(на четвертый день которой днепропетровская анархистка Анна Дубовик попала в реанимацию), - достигли своей
цели: население было взбудоражено и готово к массовой активной поддержке экологических требований
анархистов. Местные власти остановили наиболее вредные участки производства для реконструкции с оплатой
рабочим вынужденного простоя. Победа была несколько смазана во время путча ГКЧП: по звонку из Киева
производство было запущено снова, но лишь на некоторое время (в начале 1992 местным экологам хватило раз
пригрозить обладминистрации тем, что они снова обратятся к анархистам, - и реконструкция все же
состоялась).
Последняя судорожная попытка верхушки КПСС удержать ускользающую власть – авантюра с ГКЧП – закончилась
слишком быстро, чтобы анархисты смогли показать возможность (или ее отсутствие) действовать в
экстремальных условиях. Все же практически во всех городах, где существовали анархические группы,
активисты распространяли листовки против путчистов, кое-где пытались организовать забастовки
(Днепропетровск, Запорожье), а в Харькове экстренно восстановленный «афганцами» БАРС всерьез готовился к
партизанским действиям. Позиция анархистов по отношению к попытке переворота была занята без каких-либо
обсуждений и позже признана верной на третьем съезде АДА (ноябрь 1991): Движение не просто выбрало
«меньшее зло» в виде демократического режима, но активно выступило против угрозы (реальной или нет –
другой вопрос) реставрации тоталитаризма и политических репрессий.
Ситуация, сложившаяся после развала КПСС и СССР в конце 1991, ускорила распад «старого», «перестроечного»
анархизма: утрата ставшего привычным врага дезориентировала многих активистов, не сумевших «развернуть
фронт» против новой, демократической государственности, принесшей те «ценности» (рынок, демократические
свободы), за которые боролись в 1989-1991. Некоторые лидеры, по определению – люди активные и свободные от
присущих обывателю комплексов – направили свою активность в русло предпринимательства, где в начале 1990-х
открывалось огромное невозделанное поле деятельности, - кстати, не всегда уход в бизнес был сознательным
оппортунизмом: нередко предприимчивый активист начинал заниматься коммерцией для того, чтобы заработать
денег на анархическую пропаганду, бывало, что при группах возникали целые коллективные предприятия
(Запорожье, Харьков, Житомир) с самыми благими намерениями, - но рано или поздно интерес к прежней
деятельности начинал стремительно падать, одновременно с ростом доходов от бизнеса: сохранять анархические
убеждения на капиталистическом базисе – вещь невозможная.
Так или иначе, в течении 1992 года упадок Движения достиг предельной отметки, на которой оставался весь
1993. КАУ, проведя еще два съезда с минимальным составом участников (в мае и в сентябре 1992) распалась
окончательно. Закончили существование остатки старых групп КАС/КАУ в Харькове, Киеве, Запорожье, распалась
ФА Донбасса. Собрания днепропетровской группы прекратились еще в середине 1991, а в октябре 1992, после
поражения стачки на Промэнергоузле, ветеран Движения О. Дубровский, возглавлявший стачком предприятия, был
изгнан с работы; по-прежнему действующая в Украине система отдело-кадровой полицейщины лишила его
возможности работать в течении года, - и с этого момента непосредственная связь анархизма с промышленными
рабочими Днепропетровска была утрачена на 7-8 лет.
В 1992-1993 годах анархическая пропаганда все же велась очень небольшими группами или одиночками в
Харькове, Днепропетровске, Донецком регионе, Запорожье, Николаеве, Севастополе – т.е. в восточном регионе
страны. Эффект от этой деятельности был несравним с эффектом работы в 1989-1990; на некоторое время
Движение даже перестало испытывать давление со стороны госорганов и правых радикалов (единственное
исключение – Черкасский Анархический Союз Молодежи, возникший как раз в это время: едва начав пропаганду,
он встретил решительное противодействие со стороны националистического «козацтва», и после нескольких
серьезных стычек распался). Часть активистов, продолжая считать себя анархистами, переключилась на
радикально-экологическое движение, и участвовала в нескольких акциях по образцу Запорожья-91: под
Петербургом (1992, Сосновоборская АЭС), в Липецке (1992, строительство завода шведской фирмы
«Викинг-Рапс»), в Череповце (1993-94, монстр советской металлургии ЧМК), под Одессой (1994, строительство
нефтетерминала). В организации и проведении этих акций участвовали киевляне, а также молодые анархисты из
Харькова, Донецка, Запорожья.
Уже в 1992 в Движении начались процессы, незаметные на общем фоне кризиса, но ставшие основой
последующего возрождения. Украина вернулась в «русло нормального развития», встала на «путь, по которому
идут все цивилизованные государства», словом, быстро становилась нищей капиталистической страной с
функциями поставщика недорогого сырья на мировой рынок и потребителя дешевых импортных товаров. Капитализм
принес не всеобщее благоденствие, а массовую безработицу, обнищание, потерю тех минимальных социальных
гарантий, которые сохранялись в СССР. Арена для классовой борьбы пролетариата против буржуазии была
подготовлена, - и отсутствие на этой арене самого пролетариата, дезориентированного, растерянного,
лишенного каких-либо организаций, словом, еще не ставшего активной социально-политической силой, не могло
остановить тех немногочисленных людей, которые не желали и не могли мириться с мерзостью новой жизни.
Быть анархистом – и не быть революционером, не замечать и игнорировать классовую борьбу, продолжать
разделять иллюзии “перестроечных” времен – становилось невозможно. Ортодоксальный, классический, если
угодно – единственно возможный анархизм, берущий начало в работах Бакунина и Кропоткина, проявившийся в
великих революциях прошлого, - анархизм, с гордостью носящий имя коммунистический, - анархизм,
ориентирующийся на синдикалистскую форму организации, - этот анархизм, бывший малозаметным во времена
КАС-КАУ-АКРС, в первой половине 1990-х восстанавливает свои позиции. Для многих разрыв с прежними
взглядами и возврат к собственным корням оказался мучительно-трудным, - но те, кто не сумел пройти этот
путь, покинули движение, уйдя в чистую экологию, в бизнес, в религию, просто в частную жизнь обывателя.
В 1992 году лидер московских анархо-коммунистов В. Дамье прогнозировал, что Движение на территории
бывшего СССР будет состоять из организаций анархистов левых и “правых” (прокапиталистических). Прогноз был
неудачен, по крайней мере, для Украины: здесь уже к 1996 году между анархистами практически не было
идейно-теоретических разногласий.
Впрочем, процесс этот занял несколько лет. Пока же, в 1992-93, повторим, он лишь намечался. Уже в январе
1992 в Днепропетровске прошла учредительная конференция «Федерации Революционных Анархистов», попытавшаяся
объединить немногочисленных еще анархо-коммунистов и синдикалистов Украины, России, Белоруссии. Попытка
оказалась неудачна: Федерация не смогла выполнить свою задачу (координация работы местных групп) и тихо
исчезла к 1994-95 году. Весной того же года в Киеве на обломках КАС/КАУ возникла группа молодых
анархо-коммунистов, - впрочем, с традиционным для киевлян налетом «оранжевости». Благодаря такой печальной
традиции, группа, сменившая несколько названий (самые известные – «анархическая фракция Левого Объединения
Молодежи» и «Инициатива Революционных Анархистов Украины» (ИРЕАНУ)), нашла общий язык с известным в
московских левых кругах проходимцем Д. Костенко, немало поработавшем в роли откровенного провокатора среди
анархистов, троцкистов, маоистов, сталинцев СНГ. Единственное конструктивное предприятие ИРЕАНУ – создание
в 1993 году студенческого профсоюза «Прямое Действие»; под идейным влиянием ИРЕАНовцев находились в
1992-1995 годах небольшие подобные группы в Сумах, Севастополе, Львове, до известной степени – в Ровно
(последняя интересна тем, что возникла на базе местной молодежной секции националистической «Украинской
Национальной Самообороны», вышедшей из своей организации и заявившей себя анархистской)
В общем процессе восстановления классического анархизма большее значение имело совещание революционных
синдикалистов стран СНГ, состоявшееся в кулуарах международной конференции анархистов Восточной Европы
(Кенигсберг, лето 1992): делегаты от Москвы, Гомеля и Донецка (ФАД) договорились сотрудничать в своей
работе, главной целью которой все они видели создание в своих странах реальных, массовых секций
Международного Товарищества Рабочих, - Интернационала анархо-синдикалистских организаций.
Донецк стал центром украинского анархического движения 1990-х гг. Еще в ноябре 1992 была восстановлена ФА
Донбасса (с участием Макеевки, Кадиевки, Луганска). Воссозданная организация понимала, что, не добившись
успеха среди трудящихся (в первую очередь речь шла о наиболее активной части рабочего класса Украины –
шахтерах), невозможно стать серьезной силой в обществе в целом. И с осени 1992 ФАД начинает робкие попытки
анархо-синдикалистской пропаганды непосредственно на предприятиях – на проходных, в цехах и т.п. ФАДовцы
посещают практически все массовые акции трудящихся (а также работников образования и культуры, студентов)
– забастовки, митинги, пикеты. Крупнейшим актом было участие ФАД в июньской (1993) всеобщей стачке
донецких рабочих и служащих: распространение литературы, беседы с рабочими, расклейка листовок. Ожидаемых
результатов (рост численности и влияния) эти акции, правда, не принесли: сказывалось, во-первых,
отсутствие опыта «адресной» пропаганды на рабочий класс (в том числе и печатной), а, во-вторых,
растрачивание сил и средств на «поверхностные» акции типа участия в митингах разных политических сил и
т.п., что, кстати, способствовало усилению давления полицейщины («профилактические беседы», задержания и
т.п.), - вплоть до предъявления обвинений в «призывах к террору и насилию». Часть ФАДовцев – в том числе
целые секции – не выдерживали такого давления…
Помимо текущей работы лидеры ФА Донбасса внимательно следили за ситуацией в анархизме на пост-советском
пространстве. Одними из первых они открыто заявили, что Движение больно неорганизованностью,
безответственностью и поверхностным подходом к важнейшим проблемам своей собственной деятельности.
Естественным следствием таких выводов было стремление инициировать реорганизацию Движения в целом и КАС (в
которой донбасцы все еще состояли по инерции) в частности. Попытка была предпринята на 6 съезде КАС
(начало 1994, Москва) – и окончилась ничем: на словах большинство ветеранов «перестроечных» времен (из
тех, кто дотянул до 1994, не порвав с анархизмом), были согласны с предложениями ФАД, но конкретных
решений (изменение Программы и Оргдоговора КАС) добиться не удалось. Зато за инициаторами перемен
закрепилась репутация людей неуживчивых и слишком требовательных.
Вообще, 1994 год оказался богат на межгородские и международные встречи анархистов СНГ: в мае и июне по
инициативе Киевской ИРЕАНУ прошли два совещания, пытавшиеся восстановить КАУ (без какого-либо успеха); в
июле в том же Киеве прошел Седьмой съезд АДА, собравший делегатов из России и Украины. Часть украинских
делегатов (Харьков, Днепропетровск и представленный последним Донецк) также предложила реорганизовать АДА
на принципах революционного классового анархизма и более жесткого решения оргвопроса, - и также не
добилась от остальных участников съезда внятного решения (соответствующие вопросы было решено
предварительно обсудить на местах).
Инициативу восстановления общеукраинской анархической организации взяли на себя донетчане. Весной-летом
1994 они объехали несколько городов, установив личные контакты с наиболее конструктивными элементами на
местах, выяснив их позиции и обсудив планы работы; с июля в Донецке начался выход
дискуссионно-информационного бюллетеня «Анархо-Синдикалист». Наконец, 15-16 октября 1994 в Донецке прошла
учредительная конференция Революционной Конфедерации Анархо-Синдикалистов (РКАС), ставшей – со временем –
едва ли не самой серьезной анархической организацией на всем пространстве бывшего СССР.
Однако, этого уровня еще предстояло достичь, а пока в РКАС вошли представители ФА Донбасса и отдельные
активисты из Днепропетровска и Харькова. В наследство от прежних времен достались люди, многие из которых
явно были не способны к кропотливой систематической работе по пропаганде на предприятиях, - на что РКАС с
самого начала сделала основной упор. В результате отход активистов из РКАС продолжался; к началу 1996 был
достигнут низший предел, когда вся Конфедерация состояла из нескольких человек в Донецке и одиночек в
Днепропетровске и Макеевке. Оставшиеся не испытывали по этому поводу какой-либо депрессии, и медленно
нарабатывали опыт и базу организации. Помимо «Анархо-Синдикалиста» с 1995 начался выпуск общеукраинской
газеты «Анархия», быстро достигшей тысячных тиражей, и листка «Голос Труда» (издание созданного РКАС
«Информационного агентства рабочего движения», распространялся только в Донецке в 1995-1996). В отличии от
всех предшествующих организаций анархистов Украины, РКАС имела четкую структуру, ввела практику разделения
труда внутри организации, решила вопросы внутренней дисциплины; программные принципы основывались на четко
сформулированных положениях революционного анархо-коммунизма, классовой борьбы, ориентации на
синдикалистское действие наемных работников. Устав РКАС был принят при образовании Конфедерации, в 1994, -
Программа же, после длительного обсуждения, утверждена общим референдумом в конце 1998 года.
За конец 1994 – начало 1996 годов в деятельности РКАС можно выделить лишь пропагандистские рейды по
предприятиям Донецка и других городов Донбасса (Макеевка, Краматорск, Лисичанск и т.д.), и участие в
трехмесячной голодовке шахтеров-регрессников в Горловке. Прорыв состоялся летом 1996, во время последней
на момент подготовки этой статьи всеобщей забастовки шахтеров. Весь июль и август РКАС вела активнейшую
работу, о размахе которой можно судить хотя бы по тому, что за эти два месяца было издано 4 выпуска газет
«Анархия» и «Голос Труда» (общим тиражом около 4,5 тысяч штук) и не менее четырех листовок (тиражом 1600
штук). Газеты и листовки затрагивали вопросы происходившей забастовки, и выходили с максимально возможной
оперативностью. Так, 1 августа был арестован председатель Донецкого отраслевого рабочего комитета (под
этим названием действовал стачком шахтеров) М. Крылов, а уже в ночь на 3 августа по улицам и шахтам
Донецка было распространено несколько сот листовок с комментариями РКАС к этому ходу властей и призывами
продолжать борьбу. В условиях разворачивающихся репрессий и арестов лидеров рабочего движения, РКАС
попыталась стать координирующей силой, вокруг которой должны были группироваться сторонники продолжения
стачки. Это не удалось – боевое настроение рабочих быстро шло на убыль – но именно с августа 1996 года
РКАС стала организацией, известной рабочим активистам, рассматривавшим ее как союзника и неотъемлемую
составную часть рабочего движения. Представители РКАС с 1996 года участвуют в совещаниях рабочих
профсоюзных активистов, анархо-синдикалистские газеты и листовки распространяются при прямой помощи
низовых структур профсоюза горняков, наконец, с этого времени начался долгожданный численный рост РКАС в
Донбассе, в том числе и за счет промышленных рабочих. В начале нового – нынешнего – века уже не редкость
ситуация, когда активисты РКАС возглавляют стачкомы и профкомы шахт.
Вне РКАС в конце 1990-х годов имелась лишь одна группа украинских анархистов: молодежная (преимущественно
студенческая) группа «Тигра Нигра» («Черные Тигры») в Киеве. Декларируя себя анархо-коммунистами, «тигры»
в своей работе ограничились уличными хеппенингами, продолжавшими «оранжевые» традиции, пикетированием по
разным поводам зданий парламента и правительства, да выпуском нескольких номеров листка «Передай дальше».
После очередного пикета перед зданием Верховной Рады в 1998, «тигры» подверглись жесткому прессингу со
стороны спецслужб (задержания, обыски, угрозы, письма на места работы и учебы активистов), что привело к
фактическому распаду группы.
Что касается РКАС – работа ее продолжается по нарастающей, и именно поэтому подробный рассказ об этой
организации появится еще не скоро. Сегодня же можно дать лишь небольшой объем информации о работе
Конфедерации, собравшей наиболее активные и конструктивные элементы украинского анархизма.
Местные группы (секции) РКАС действуют в городах: Донецк, Днепропетровск, Киев, Харьков; в нескольких
городах имеются также индивидуальные члены (в т.ч. Львов, Полтава, Гуляй-Поле, Ясиноватая, Угледар).
Основной состав местных секций – студенты ВУЗов, учащиеся ПТУ, промышленные рабочие, шахтеры, безработные,
служащие. Форма их деятельности – агитационно-пропагандистские акции (распространения газет и листовок
непосредственно на предприятиях, расклейка в рабочих районах, устные выступления и беседы, - все это
происходит также во время выездных кампаний активистов, на короткое время прибывших в другие города);
проведение семинаров, дискуссий, идеологически направленных концертов созданных членами РКАС рок-групп;
участие в прямой борьбе наемных работников (забастовки и т.п.).
Пресса РКАС: газета «Анархия» (вышло 18 номеров, тираж 3-4 тысячи); аналитическо-теоретический бюллетень
«Анархо-Синдикалист» (26 номеров); культурно-агитационный журнал «Восстающая Украина» (2 номера);
информационный листок «Известия РКАС». Кроме того, с 1995 издано относительно много брошюр, как классики
анархической мысли (Э. Малатеста, Я. Новомирский), так и современных анархических авторов (Г. Хаджиев, Д.
Руэм, М. Харрис), в том числе и состоящих в Конфедерации (А. Асин, М. Волин).
2001 год.
|